В жизни каждого человека бывают такие моменты, когда совершаются значительные шаги и изменения. Часто такие моменты сопровождаются какими-нибудь группами, как своего рода саундтреком. Когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что Лакримоза составляет решающую часть моего «жизненного саундтрека»; она сопровождала меня во время многих подъёмов, но ещё чаще поддерживала меня во время глубоких душевных падений. И, не в последнюю очередь, музыка Тило Вольфа повлияла на моё самоопределение. Говоря иными словами: без Лакримозы не было бы Nightshade, а также могло бы вообще не быть меня… по крайней мере, я был бы не таким, как сейчас. На этом фоне для меня является большой честью представить этот разговор, который очень много значит лично для меня. Большое спасибо, Тило!
В ближайшем будущем выйдет ваше DVD „Lichtjahre“, которое представляет собой дневник тура. В деятельности Лакримозы вы часто использовали аудиовизуальные медиа, чтобы порадовать фанатов. В чём, по-твоему, заключаются особенности последней работы?
ТИЛО ВОЛЬФ: Она отличается самой своей сутью, тем, что это документация тура, которая отражает не какой-то один концерт, а много разных концертов в разных странах и на разных континентах. Плюс к тому фотографии из-за кулис, осмотра достопримечательностей, путешествий, автограф-сессий и так далее. В общих словах, всего того, что происходит за сценой во время таких туров. Эта документация показывает всю жизнь во время тура, такую форму не часто встретишь, а в последнее время её вообще не было: когда группа полтора года записывает целое мировое турне.
На этих выходных DVD будет представлено на WGT.
ТИЛО ВОЛЬФ: Там будет представлено не DVD, а 90 минут фильма. Фильм, который будет на DVD, в целом будет длиться 3 часа и включать в себя некоторые материалы с самой премьеры. Другими словами: на премьере вся съемочная группа соберется в последний раз, а потом мы вставим отснятое на премьере в видео, как фильм в фильме. Помимо этого, на DVD будет 90 минут бонусного материала.
Хехе, вообще-то я веду к тому, что вы уже выступали несколько раз на Wave-Gothik-Treffen и давали там превосходные live-концерты, из которых я имел честь присутствовать на двух. Какое значение имеет для тебя WGT и насколько тебе важна готическая сцена?
ТИЛО ВОЛЬФ: Для готической сцены это должно быть наиболее важным событием, насколько мне известно, это самое большое готик-мероприятие в мире. Во всяком случае, я знаю о многих людях, которые приезжают из отдалённых стран, порой и из Австралии, чтобы посетить WGT. Так что значение этой встречи довольно велико.
А для тебя? Это просто обычный концерт или тоже что-то особенное?
ТИЛО ВОЛЬФ: Для меня лично это имеет особенное значение, потому что первый раз я играл на WGT в 1993 году…так что многих из тех, кто сегодня приезжает на WGT ещё и в помине не было, хехе…Благодаря тому, что я знаком с WGT с самого начала, я прочно связан с ним. Михаэль Бруннер, который тогда воплотил всё это в жизнь, приглашал меня также и на самый первый WGT, но мне не хотелось давать live-концерт тогда, а только после выхода первой пластинки. Вскоре после этого ему всё-таки удалось меня уговорить, и это был один из самых первых моих концертов.
В сущности, вы были зачинателями соединения готики и метала, чем и отпугнули некоторых фанатов. Это сплавление двух субкультур уже довольно хорошо развито, но, несмотря на это, по-прежнему существуют люди, которым обязательно нужно, чтобы всё было разложено по полочкам. Как такое может быть, что именно на этой сцене, где так много говорят о толерантности, имеет место подобная узость мышления?
ТИЛО ВОЛЬФ: Проблема заключается в том, что сцена определяется именно какими-то предусмотренными ограничениями, иначе говоря, определёнными правилами. И в определённой степени эту ограниченность можно понять. Многие постоянно кричат: «Боже мой, нам нужно быть толерантными!». Но и толерантность должна где-то кончаться, если нужно ограничить сцену.
Небольшой пример: много лет назад у меня был хороший друг, который был очень увлечён тёмной сценой. И как-то раз он пришёл ко мне в обычных чёрных джинсах. Он добирался до меня около получаса, но я всё равно отправил его назад переодеваться, потому что я не потерплю джинс у себя дома, хоть они и были чёрные. Так что тогда я смотрел на вещи довольно узко и был не очень толерантен. Но позже я, конечно же, осознал, что это было довольно нечестно. 😉 Но в то время это было моей точкой зрения. В связи с этим я могу понять, когда люди говорят: это мои правила, я нахожусь на сцене с правилами, и их нужно придерживаться.
Но, с другой стороны, нужно сказать, что все мы люди, а не компьютеры, которые не в состоянии думать за рамками правил, принять другую точку зрения, взглянуть на что-либо с другой стороны. Само собой, что об этом не стоит забывать. Мне кажется, правильный путь заключается в том, что каждый может придерживаться своих взглядов, но никому не должен навязывать то, что ему кажется правильным. Возвращаясь к твоему вопросу, это касается также терпимости относительно музыкантов или групп.
Понятно, что мы нарушили правила, когда начали связывать нашу музыку с металом. Я ещё помню, как многие диджеи тогда отказывались играть «Schakal». Метал-диджеи говорили, что это готика, а готик-диджеи говорили, что это метал. Но никто не мог представить себе, что это могло быть чем-то средним, потому что тогда думали ещё более ограниченно.
Из этого становится понятно, почему некоторые говорят, что такая музыка не принадлежит ни к одной сцене. С другой стороны, только благодаря новаторам может возникнуть что-то свежее. Таким образом, и возникла эта сцена. В конце концов, готическая сцена тоже была ответвлением и расширением панка, так что готике стоит признать, что если бы в то время не было терпимых людей, то и этой музыки бы тоже не было.
Как бы то ни было, я не понимаю, почему некоторые мои знакомые готы говорят: я ненавижу панк, терпеть его не могу. В конечном итоге, они отрицают свои корни.
ТИЛО ВОЛЬФ: Именно! Хотя, конечно же, в наше время довольно печально то, что большинство сегодняшних «готов» даже не подозревают, что такое готика на самом деле.
Полная правда! В твоём тур-дневнике к турне по Китаю ты пишешь, что души людей везде движутся в одинаковом ритме музыки. Я уже слышал от многих других музыкантов, что их бурно приветствуют в далёких странах и люди даже подпевают на немецком. Какой силой, значением обладает язык музыки для людей?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я думаю, что, действительно, как часто говорят, язык музыки интернационален. Он преодолевает не все, но многие границы за счёт того, что передаёт эмоции, которые люди могут воспринимать. Меня очень удивил такой отклик публики, когда мы выступали в Китае, потому что там музыкальная культура совсем другая. Нам также подарили много традиционной китайской музыки, и я должен сказать, что это абсолютно другой мир, который я лично не могу постигнуть. Он, несомненно, прекрасен, но это не мой мир. И это удивительно, что люди из разных культур чувствуют себя затронутыми музыкой, которая происходит из совсем другого музыкального фона. Вероятно, это делает слова неважными, так как необязательно их понимать, когда общая картина выражается с помощью музыки, если музыка соответственно близка к тексту.
Конечно, есть такие группы, в которых один человек пишет текст, другой — музыку, и они никак друг с другом не связаны.
Да, но ты ведь уже выступал почти во всех уголках мира, существует ли для тебя ещё что-нибудь, чего можно достичь в live-выступлениях?
ТИЛО ВОЛЬФ: Вообще, каждый концерт — это вызов. Когда выходишь на сцену, никогда нельзя знать наверняка, что тебя ждёт. Публика каждый раз разная, и даже в тех странах, где было уже много выступлений, могут поджидать как положительные, так и отрицательные сюрпризы.
Так получается, что, когда выходишь на сцену, то как будто бы что-то излучаешь. Публика воспринимает что-то от тебя. Или она многое воспринимает, и так же много возвращает назад, или этого просто не происходит, это не всегда можно предопределить. Порой, выходя на сцену, можно быть настолько зажатым, что с публикой не будет никакой связи. После этого человек задаётся вопросом, что же там произошло. С другой стороны, может случиться то же самое, но в положительном смысле. Поэтому каждый концерт является чем-то особенным.
Конечно, мне нравится выступать в экзотических странах, но в первую очередь я выхожу на сцену, чтобы целиком и полностью прочувствовать музыку. Хотя, конечно же, тут важна помощь публики. Это незабываемые впечатления, которые мне не хотелось бы упускать и которые ничем не заменить. И в конечном итоге абсолютно не важно, происходит ли это в каком-то маленьком городке или же в Шанхае, потому что этот момент связан не с местом, а с тем чувством, которое при этом разжигается.
Хорошо, но это также значит, что ты будешь продолжать ещё пару лет.
ТИЛО ВОЛЬФ: Очень на это надеюсь!
Больше всего в Лакримозе меня завораживают те эмоции, которые вызывает в людях ваша музыка, к примеру, во мне. Как ты считаешь, почему одна-единственная песня может до такой степени захватить человека, что он переживает психологический перелом?
ТИЛО ВОЛЬФ: Если бы я это знал, вероятно, тогда бы я больше не писал музыку, потому что эта тайна перестала бы быть тайной, и не являлась бы для меня больше вызовом. Это напряжённость как раз-таки зависит от неизвестности. Почему музыка может до такой степени захватывать? Как такое может быть, что я сажусь за пианино, и через две минуты я уже в абсолютно другом мире? Музыка — это большая тайна… Она, как и человек, является творением, и, следовательно, может затрагивать человека глубже всего.
Наверное, музыка — это единственное, что может сломить все внутренние барьеры и стены и проникнуть глубоко в душу. Что-то подобное не может сотворить больше ничто в мире, неважно, материальное оно или нет. На вопрос, почему и как так получается, я не хочу отвечать, и даже если бы я и мог ответить, тогда мне больше не осталось бы цели для поисков.
Ладно. «Alles Lüge» — одна из самых знаменитых песен Лакримозы. Какое значение имеет для тебя честность, и почему некоторые люди так охотно позволяют себе лгать?
ТИЛО ВОЛЬФ: К слову о честности, это, без сомнения, высшее благо. По-моему, без честности не может быть ничего. Если кто-то говорит «я люблю тебя», а я не знаю, правда это или нет, тогда эта фраза не имеет смысла, и это касается всего вокруг. В тот момент, когда кто-то нечестен со мной, я не могу понять этого человека, потому что я его не знаю, потому что он не показывает мне своё истинное лицо. Тогда он вообще для меня не существует. Не потому, что мне всё равно на него, а потому что он не показывает мне себя, так что я не могу воспринимать его. Следовательно, искренность — это альфа и омега.
Почему же некоторые люди охотно позволяют себе лгать? Я думаю, что многие очень боятся того, что называют правдой. Конечной истины, конечно же, не существует. Но существует способ воспринимать вещи так, как люди думают и как они их потом выражают и делятся ими. Конечно, потом это подлежит дальнейшему развитию, как личностному, так и привнесённому извне, и это является ещё одним фактором.
Существует так много факторов, которые могут прояснить так называемую правду или же превратить её в ложь.
Возвращаясь к теме: многие люди считают, что им нужно бояться того, что говорят им другие, если это не является чем-то положительным, если это не поддерживает их в том, что они делают, или в том, чем они являются. И поэтому некоторые люди, или даже целые культуры, позволяют себя обманывать. К примеру, когда я рассматриваю формы обращения в североамериканском мире, где обман и неискренность стали чем-то нормальным, тогда становится ясно видно, что человек пытается обезопасить себя и всегда хочет чувствовать себя хорошо. Это такое чувство, над которым не хочется сильно задумываться, потому что кажется, что оно подталкивает к чему-то, мотивирует и является для человека единственной возможностью существовать, сделать шаг вперёд. Это очень многое говорит об этом обществе и о самих людях.
Однако я убеждён, что если бы общество было другим, тогда человек мог бы использовать так называемую правду. В принципе, это та вещь, которой можно и нужно учиться. В частности, это можно увидеть на примере тех людей, которые выросли в семьях, которым присущи сердечность и открытость. Они по-другому относятся к правде, говорят более искренне, чем большая часть людей. Тогда можно заметить, что, если человека с детства направить в нужное русло, правильно с ним обращаться, правильно его поощрять, тогда он научится соответственно обходиться с правдой.
Перейдем к чему-нибудь другому. Едва ли какая-нибудь другая группа так разделяет публику, как Лакримоза. Одни любят и боготворят её, а другие подвергают насмешкам от «lakier mich rosa» («покрась меня в розовый») до “Kiddie—Band”. Я сам пару раз сталкивался с тем, что люди стесняются признаться в том, что они слушают вашу музыку. Известно ли тебе это, и что бы ты про это сказал?
ТИЛО ВОЛЬФ: Конечно, мне это известно. Это интересно, потому что Лакримоза уделяет большое внимание чувствам. Это связано с тем, что было в предыдущем вопросе: люди не могут понять, или не имеют храбрости признать, что это их эмоционально затрагивает, и испытали то, чему не могут найти объяснения. Это вселяет в них неуверенность, и поэтому они начинают отрицать эти эмоции. Из-за того, что они не знают, как с ними обращаться, возникает ненависть к Лакримозе. Неважно, будь это Лакримоза или другие вещи, которые их трогают.
С одной стороны, это показывает их эмоциональную неполноценность, а другой также и определенную трусость, потому что они определённо не хотят овладеть этими чувствами. Они уходят с дороги любви или же встречают её с агрессией вместо того, чтобы поработать над самими собой и спросить у себя, почему и как. У них просто не получается достичь ясности с собственными чувствами.
Есть одна песня, которая несколько лет назад очень впечатлила меня. Иоанн Павел II уже умер, сейчас у нас «звезда» Бенедикт. Написал бы ты сейчас эту песню в похожей форме? Как относится зрелый Тило Вольф к церкви и Папе сейчас?
ТИЛО ВОЛЬФ: Пару лет назад, когда Иоанн Павел ещё был жив, я был в Ватикане… В последние годы я думал, что было немного глупо писать эту песню, потому что она крайне эмоциональна, поэтому мне казалось, что я мог ошибаться. После того, как я приехал в Ватикан и осмотрел его, я ясно осознал, что написать ту песню было отличным решением. То, как католическая церковь обходится с Библией, с верой, с тем, что принес в мир Иисус, — это ужасно.
К примеру, на крыше собора Святого Петра находится магазин. Одно это кажется мне поразительным! Магазин, в котором продаются сувениры Бога — может ли что-нибудь быть более гротескным? Там стояла монахиня за прилавком с серьгами, и я захотел купить серёжку-крест, потому что я их собираю. Та серёжка, которая мне была нужна, лежала на витрине, а она кричит мне «нет, их больше нет». Тогда я сказал, что мне бы хотелось ту, с витрины, достал её и подал монахине. И тут она орёт на меня, что я должен немедленно положить её назад и так далее, ужасно нагло. Это показалось мне невообразимым! Я уже был некоторое время в Риме, и все люди казались мне очень приветливыми. И когда я прихожу в Ватикан и хочу купить товар Бога, я подвергаюсь подобным придиркам. Это кажется мне типичным примером того, как там обходятся с тем, что по существу является святым и прекрасным.
А если зайти в сам собор Святого Петра… Я имею в виду, что все эти мраморные скульптуры явно создавали не епископы, а какие-нибудь рабы, которых там и пороли. Все эти роскошь и великолепие поражают воображение, но потом задаёшься вопросом, чьими усилиями было это всё построено.
Короче говоря: ужасно то, что католическая церковь делает во имя Господа то, что не имеет с ним ничего общего и нарушает этим пятую заповедь. Я сейчас не очень уверен, но, по-моему, это 5 заповедь: не употребляй имя Господа всуе. Они же делают это постоянно.
Следовательно, и с Бенедиктом всё осталось по-прежнему, кстати, он ещё тогда писал тексты для Иоанна Павла, и, по сути, задал направление той пустоте, которой следовал Иоанн Павел в последние годы. Так что с тех пор ничего не изменилось — всё одно к одному.
То, что СМИ делают из него «звезду», довольно типично, им интересно всё, кроме реального содержания. Потому что, вероятно, очень немногие знают, какие идеи на самом деле передаёт Бенедикт. Странно, что никого не интересует то, что в этом заключено такое же презрение к человеку, как и прежде. То, что он возведён в ранг «поп-звезды», довольно противоречиво.
Я, как и прежде, не во всём согласен с католической церковью, так как они просто убрали многие вещи из Библии, соответственно, они упускают то, что является самой сутью. Они частично переделали Откровение, которое описывает жизнь Иисуса, его учение, свержение, а также возведение нового царства. Все эти вещи не очень популярны, и их тяжело передать, поэтому они их просто вычеркнули. Этим они чересчур очеловечили учение Христа, привнесли жадность, корысть и классовую борьбу. Все эти вещи я, как и прежде, не могу назвать правильными, и, как и прежде, должен признать: «Der Ketzer» был верным решением!
Это звучит так, как будто ты немного религиозен, или мне только кажется?
ТИЛО ВОЛЬФ: Да, это так! Я верю в Бога, и я верю в церковь. Частично это можно услышать и в моей музыке. Однако я не тот, кто занимается миссионерской деятельностью, ни в одном, ни в другом направлении, потому что что-то подобное не кажется мне особенно полезным. Тем не менее, можно почувствовать ту совокупность идей, которая глубоко затрагивает мою душу. Я должен честно признаться, что, если бы у меня не было этой веры, то, возможно, я бы не смог создать такую музыку. Этой связи с эмоциональной стороной, всему этому я научился благодаря вере.
Какие три современных деятеля искусства наиболее важны для тебя и почему?
ТИЛО ВОЛЬФ: Хороший вопрос… лучшие деятели искусства сегодня. Честно говоря, я не уверен, смогу ли я кого-нибудь назвать, кто был бы особенно важен для настоящего, потому что, по-моему, пока нет никого, кто бы по-настоящему двигал искусство в какой-либо форме вперёд. В какой-то мере это связано с тем, что сейчас едва ли есть возможность это сделать, будь это литература или музыка. Область музыки уже находится на грани, от неё не стоит многого ожидать.
Но сейчас довольно сложное время для искусства, в общем. И если бы действительно существовало искусство, способное изменить мир, то оно бы не смогло это сделать, так как не удовлетворяло бы коммерческой составляющей.
Перед этим ты упомянул Северную Америку, по этому поводу у меня есть ещё один вопрос. Если бы ты был приглашен на личную аудиенцию к Джорджу Бушу, что бы ты непременно хотел ему сказать?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я бы спросил, прекратил бы он всё это безумие, если бы его отец просто сказал ему: «Сын, я люблю тебя и горжусь тобой!». Потому что мне кажется, что всё, что он делает, происходит из его низкой самооценки, он хочет похвастаться перед отцом и доказать ему: я тоже что-то могу, и я могу гордиться собой. И, если ознакомиться с историей семьи и с путём становления Буша, это становится предельно ясно.
А теперь представь себе, мальчик примерно 13-ти лет, который никогда до этого не имел дела с готикой или Dark Wave, одолжил у друга «Einsamkeit» и пол ночи слушал все песни подряд. Что бы, по твоему мнению, получилось из этого человека?
ТИЛО ВОЛЬФ: Это зависит от обстоятельств. Человек — это своего рода сосуд. То, чем его наполняют, зависит от того, как он создан, насколько он прочен, или же его ещё можно изменить. «Einsamkeit» — это определённо не то, что быстро испарится, а скорее такое наполнение, которое, скажем так, достаточно объёмно.
От сосуда зависит, треснет ли он или же немного изменит форму. Как бы то ни было, «Einsamkeit» не так-то просто «впитать».
Быстрый взгляд на 17 лет Лакримозы: как бы ты описал это время одним предложением?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я очень благодарен, что нашёл Лакримозу, это спасло мою жизнь.
Какая самая лучшая шутка приходит тебе первой в голову?
ТИЛО ВОЛЬФ: Лучшая шутка для меня и моего окружения та, что я, слава Богу, их не запоминаю. Потому что когда я рассказываю шутки, это до ужаса скучно.
2007 (c) Otti, nightshade-shop.de
Перевод: Ольга Хороших, специально для LacriWelt Russia
Фото: Thomas Köhn, ANGST-IM-WALD
This page is also available in: Английский