В январе Тило Вольф, он же Лакримоза, выпустил свой восьмой студийный альбом. Это сложное произведение, преисполненное оркестровой элегантности. Лакримоза в этом альбоме сделала выбор в пользу классически-барочного звучания. Восемь песен очень размеренны, почти трагически самоотверженны и эмоционально тяжелы. Вновь поражает, как Лакримоза удается выразить глубочайшую эмоциональность в музыке. Композиционная элегантность , как, например, в 12-минутной увертюре или реквиеме в конце альбома, сменяется очень мелодичными («Durch Nacht und Flut») и балладными («Apart») вещами. К ним добавляется ненавязчиво вписанная пафосная нотка («Ein Hauch von Menschlichkeit»). Дарквейв совсем ранних альбомов («Sacrifice») также присутствует в альбоме. Роковой грани своего творчества Тило дает прозвучать в «Malina». Великое произведение необыкновенного человека.
Сейчас у тебя происходит трехдневный марафон интервью. Это для тебя вынужденная морока или это важно для того, чтобы описать твое сложное произведение?
ТИЛО ВОЛЬФ: Это как многие вещи в жизни, сначала думаешь «вот дерьмо», а потом, уже в процессе — «хей, а это прикольно». До сих пор были преимущественно милые беседы, а это доставляет удовольствие. Естественно, случались и интервью-марафоны с одними и теми же вопросами, и тогда думаешь «о нет, только не опять!».
В отличие от прежних синглов, текст «Durch Nacht und Flut» оставляет большой простор для толкования, это намеренно?
ТИЛО ВОЛЬФ: Вообще это всегда так задумывается, и должно было быть так же и в других синглах. Но, естественно, существуют вещи, которые я выразил более конкретно. Хотя в общем и целом для меня важно оставлять простор для интерпретации.
Когда я думаю о «Alles Lüge» или «Stolzes Herz«, мне легко подобрать подход к тексту, в случае же с “Durch Nacht und Flut» это довольно сложно…
ТИЛО ВОЛЬФ: Возможно. Это зависит также от того, что тут затрагивается тема, у которой очень много граней и которая мне дорога и идет из глубины души. Тут я не могу описать чувство внятными словами, только ищу его наощупь, и музыка ищет его наощупь. Для меня нет ничего хуже, чем когда чувства пытаются вбить кувалдой.
В какой личный поиск ты отправляешься в песне?
ТИЛО ВОЛЬФ: Это поиск правдивости, поиск ценностей. Когда начинаешь искать, нужно в первую очередь начать искать в себе. Как и почему я отправляюсь в поиск, что я надеюсь найти? Только тогда можно искать. Когда бессистемно берутся за дело, это может иметь плачевные последствия и не привести к желаемой цели. Это поиск ценностей, правдивости, стабильности, а также поиск взаимопонимания с собственным Я, которое проецируется и на партнёра. Потому что можно понять партнера только тогда, когда понимаешь сам себя.
Не всегда есть возможность найти то, что ищешь. Поэтому строка»Doch finde ich wirklich was ich suche» (но найду ли я то, что я ищу) очень важна?
ТИЛО ВОЛЬФ: Безусловно, это суть и итог песни.
Название альбома снова состоит только из одного слова, что символизирует «Echos» (Эхо)?
ТИЛО ВОЛЬФ: Это слово символизирует довольно многое. С одной стороны — музыкальное путешествие, в которое отправляет этот альбом. То, что мы работаем с инструментами и стилями от наших дней вплоть до барокко. Мы углубляемся в прошлое вплоть до 16 века, пройдя через эпохи классицизма, романтизма и традиционной рок-музыки. От инструментов типа Мелотрона из 60-х, 70-х до Лупс, известных из современной музыки. Эхо из прошлого не затихает, но звучит снова в этом произведении.
Далее, это внутренняя структура этого альбома, в котором я описываю путешествие, где я исхожу из того, что человек – это дитя своего прошлого, дитя отношений и культуры, в которой он родился и всего того, что сделало его человеком, который сейчас принимает решения и тем самым снова влияет на свое будущее и меняет его. Существуют вещи, которые ты сегодня говоришь, но которые возвращаются к тебе, как эхо, в будущем. Если тебе придется принимать то же решение, что и мне, мы придем к совершенно разному результату, в силу разницы нашего жизненного опыта. Кроме того, это «Эхо» музыкального и содержательного прошлого Лакримоза. Все, что ранее составляло Лакримоза, присутствует и на этом альбоме.
По сравнению с предыдущими альбомами жесткие гитарные партии здесь отсутствуют и используются лишь как сопровождение?
ТИЛО ВОЛЬФ: Местами в «Die Schreie sind verstummt» есть пассажи, которые воспринимаются довольно жесткими и напоминают о ближайшем прошлом Лакримоза. Но в общем и целом в альбоме звучит меньше гитар, чем в его предшественниках.
В альбоме четко прослеживается влияние классики. Насколько важно для тебя ломать границы жанров?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я в принципе не вижу никаких границ. В музыкальном плане я не мыслю таблицами. Я вижу музыку как одну из форм чувства, а у чувств нет границ. Если бы я мыслил таблицами и хотел бы выразить определенное чувство, которое несовместимо с этим музыкальным стилем, то я бы не смог выразить это чувство, то есть вынужден бы был ограничить себя как личность, чувства которой я вкладываю в музыку, я стал бы одномерным существом. Но поскольку я не могу так, и не хочу мочь, и не вижу на то причины, я вижу себя скорее как путешественника между отдельными стилями, то есть ячейками, которые другие открывают и закрывают.
Я задал вопрос, потому что реально эти границы существуют.
ТИЛО ВОЛЬФ: Кто сказал, что они существуют. Поговори с кем-нибудь о том, что такое готика. Каждый скажет тебе что-то свое. Для меня, например, то, что сегодня слушают как «готическую музыку» не имеет никакого отношения к готике. Возьми хотя бы всю электронику, которая продается под этим заголовком. Раньше ни один металлист не слушал Лакримоза. Сегодня картина поменялась. Все очень относительно, где находятся эти границы. Естественно, существуют выходы за рамки жанра, и в общем и целом каждый знает, о чем говорит. И все же это скорее плавающие границы, и я, собственно, не хочу их воспринимать как границы, иногда я их нарушаю, я замечаю это, только когда кто-то говорит «Эй, Тило, так ты не можешь сделать, ты не можешь объединить этот жанр с тем». Только тогда я понимаю, как далеко я зашел в жанрах, которые для другого относятся к разным ячейкам.
Твои фаны – готы и металлисты, прибавятся ли с новым альбомом к ним фанаты классики?
ТИЛО ВОЛЬФ: В принципе, они уже давно с нами. Есть много людей, которые подходили ко мне, и которые не имели ничего общего с современной музыкой и гитарами, и пришли к ней только через Лакримоза. Они говорят — «я стал слушать Лакримоза из-за классических элементов, мне понравилось, и я решил познакомиться с рок-музыкой и теперь могу гораздо лучше понимать своих детей». Это, естественно, замечательно, и я надеюсь, что так и дальше будет происходить, то есть, что люди разных направлений, разных культур будут слушать музыку не ради жанра, а ради музыки. Для меня очень важно, что меня слушают не только потому, что относятся к черной сцене, но и потому, что им нравится музыка. Восхитительно также видеть, что даже в других культурах, у которых вообще ничего общего нет с европейским представлением о мире, люди слушают Лакримоза, как бы иначе они ни воспринимали музыку.
Что касается других стран и культур. Твои тексты очень важны, как их воспринимают люди, которые не знают немецкого?
ТИЛО ВОЛЬФ: Один мексиканец, который не говорит ни по-английски, ни по-немецки, как-то мне сказал: «Лакримоза – это единственная группа, которую он может слушать, не понимая текста, потому что музыка выражает все». Это то, чего я пытаюсь достичь. Я пытаюсь отразить свой текст в музыке. Естественно, текст остается важным, но если открыть себя музыке, то все так, как он описывает: можно почувствовать смысл, не понимая его. Если бы я знал, почему именно немецкоязычные группы имеют такую большую аудиторию в этих странах, это бы сняло пелену загадочности с вопроса. А так это просто увлекательная история.
Твой новый альбом начинается с 12-минутной увертюры. Это не делает простым погружение в произведение. Что ты об этом думаешь, в том числе с коммерческой точки зрения?
ТИЛО ВОЛЬФ: Совершенно верно. Но я не могу или не хочу думать здесь о коммерции. Естественно, я радуюсь, когда диск хорошо продается, но я не могу в угоду этой радости изменить музыку, или порядок песен, или что угодно в Лакримоза. Я хочу и надеюсь, и до сих пор все время было так, что люди смогут воспринимать музыку в том виде, в котором она есть на альбоме.
Существует много людей, будь то музыканты-участники, люди с производства или из газет и т.п., которые говорят то же, что и ты. Я тоже знаю, что это большой риск, так начинать диск. Я вижу этот альбом домом со старинными стенами и это интро – как вестибюль, которые не просто пробегаешь, но в котором понимаешь, где ты теперь в гостях, и осматриваешься. Мы живем в то время, когда вещи потребляются с невероятной скоростью, когда уже не погружаются в глубину, и не могут погружаться, в силу недостающего времени и чрезмерного обилия соблазнов. И я надеюсь при помощи Лакримоза по крайней мере время от времени этому противодействовать.
Возможно такое начало только на фоне Лакримоза, которая уже весьма известна, или ты можешь себе представить, как выходишь с таким дебютом?
ТИЛО ВОЛЬФ: Хороший вопрос (задумался). Думаю, что скорее нет, по крайней мере, не в таком виде.
Альбом делится на 3 части (Поиск, Крик о помощи, Жертва). Как эти части соотносятся друг с другом?
ТИЛО ВОЛЬФ: В принципе, я исхожу из того, что можно любить человека, только если немного любишь себя, что можно понять собеседника, только если пытаешься понять сам себя. В этом контексте три части можно понимать так: происходит некий поиск (Поиск, Часть 1), поиск ценностей и истины в себе, и самопожертвование состоит в том, что ты действительно ему отдаешься. Например, ты не думаешь, мол, я открыл в себе одну грань, с которой я не понимаю, как быть, закрою-ка я ее обратно, но вникаешь в нее, разбираешься в ней и посвящаешь себя ей. Крик о помощи связан с тем, чтобы суметь сохранить эту грань, соответственно, это просьба о возможности ее сохранить. Надежда не потерять сразу достигнутое и познанное.
Маленький пример: мы в школе учили несколько языков, но кто сейчас может говорить на них так же, как когда он оканчивал школу? Вещи, которые ты уже знал, и со временем забыл, встречаются и в том, что касается жизни или собственного я. Когда ты прошел этот этап развития, ты можешь выйти наружу. После этого взгляда в себя в трех частях первой части, приходит взгляд вовне, где приходится пройти все то же самое. Правда, тут ты разбираешься на основе того, что ты открыл в себе. По этой причине за первой частью поиска вторая не следует немедленно, поскольку речь идет о развитии, которое нужно совершить, сначала взгляд внутрь, и только потом наружу. Речь тут не обязательно о человеке, но может быть и о ситуации, о вещах, от которых ты не защищен, которые ты не можешь изменить и о вопросе, как с этим обходиться, и как в это погрузиться. Так стоит понимать эти части, в двух словах.
Торжественная атмосфера альбома отражает твое нынешнее настроение?
ТИЛО ВОЛЬФ: В принципе, да. Я всегда отражаю свои чувства в музыке. Лакримоза – это стопроцентно часть меня, но я – не на все сто то, что Лакримоза выражает. То есть, она отражает часть моей личности и моих нынешних чувств. Но человек ведь не одномерен, а меня почти всегда сподвигает творить боль. Когда мне хорошо, у меня нет повода сесть и написать песню. Я могу пережить это по-другому и лучше. Зато болезненные эмоции я лучше всего могу пережить в этой форме (текста и музыки).
То есть, если у тебя хорошее настроение, ты не можешь написать текст?
ТИЛО ВОЛЬФ: В принципе, да.
То есть никогда не появится позитивного текста Лакримоза?
ТИЛО ВОЛЬФ: Очень редко, пожалуй, случается, что тот или иной текст оказывается позитивным. Начиная с сарказма и вплоть до известной самоиронии, которую я для себя создаю и которую не обязательно должен проследить и распознать каждый. Но такой прямо действительно позитивный текст Лакримоза, я не знаю, появится ли. Это, естественно, связано с развитием, в какой мере ты берешься за текст или занимаешься саморефлексией и что тебя толкает писать музыку. Может быть, это изменится через несколько лет, станет ровно наоборот и я стану заключать в музыку положительные эмоции, а отрицательные проживать как-то иначе. Но сейчас я не могу себе это представить.
Нужно ли слушателю такое же настроение, чтобы понимать альбом?
ТИЛО ВОЛЬФ: Думаю, нет. Когда мне хорошо, я могу слушать глубоко печальную музыку, и ту же музыку могу слушать, когда мне плохо. Это скрыто в нас, даже если мне хорошо, я восприимчив к определенным настроениям, которые заставляют душу звучать.
Альбом кончается реквиемом для фортепиано и виола да гамба, как тебе пришло в голову отрыть старинный инструмент типа виола да гамба?
ТИЛО ВОЛЬФ: Это инструмент, который уже давно восхищает меня но я до сих пор не доверял себе написать для него музыку. Когда я сочиняю, разные мелодии прямо просят определенного инструмента. Когда ты пишешь мелодию, ты слышишь, каким инструментом ты хочешь ее выразить, от которого она выиграет. Существуют мелодии, которые прекрасно звучат в исполнении гобоя, тогда как на пианино они ни о чем. Здесь было наоборот. Впервые вышло, что я за основу взял инструмент и сказал себе, что хочу найти мелодию для этого инструмента. Тогда я видел ее скорее как интерлюдию и не хотел писать для нее отдельную песню. Правда, пока я писал, я все больше вдохновлялся и это высвободило во мне нечто, что я эту мелодию («Die Schreie sind verstummt») развивал все больше и больше и столкнулся с эмоциями, о которых я вообще не знал, но которые довлели над моей душой, и просили выхода.
Это примерно так же, как с трубой на последнем альбоме?
ТИЛО ВОЛЬФ: Труба – это вообще инструмент, который мне близок. К тому же, труба – единственный инструмент, на котором я учился играть, не классику, но джаз. Я всегда хотел найти мелодию, которая мне явится, и я скажу: это идеальная мелодия для трубы. В первый раз это случилось в «Mein zweites Herz» в альбоме «Stille». Я питаю очевидное уважение к этому инструменту, потому что я заметил, что когда я пишу для трубы, я бы с удовольствием сам это сыграл. Но я также заметил, что то, что я пишу для трубы, я, вероятно, вообще не могу сыграть как надо. Я выбираю музыкантов исходя из того, что они идеально сыграют то, что я написал. Если я что-то написал для инструмента, что я мог бы сыграть сам, но я знаю, что есть люди, которые сделают это много лучше, то я сам должен отступить на задний план и себя как трубача, так сказать, уволить из группы.
Когда ты написал песни и определил инструменты, тебе уже ясно, каких музыкантов ты пригласишь?
ТИЛО ВОЛЬФ: С самого начала — нет, но на тот момент, когда песня уже готова, или, самое позднее, когда я планирую студийную запись, я сажусь и размышляю, знаю ли я кого-нибудь, кто владеет этим инструментом так, что это будет в самую точку, и начинаю обзванивать народ на тему, нет ли кого, кто может это так сыграть. Или есть тот или иной барабанщик или гитарист, который стоит перед глазами еще во время написания песни, поскольку мы знакомы так хорошо, что я знаю точно, что этот способен выдать то звучание, которого я хочу.
Я это с трудом себе представляю, особенно что касается классических элементов. Люди обычно играют Баха, Моцарта и т.п. Тут, наверное, особенно сложно найти подходящих музыкантов?
ТИЛО ВОЛЬФ: Да, это действительно так, некоторые совсем не могут открыться музыке, и видят в этом работу. Этого я, естественно, не хочу. Я хочу, чтобы была возможность пообщаться, чтобы музыкант действительно прочувствовал музыку и мог наполнить ее жизнью. Я не хочу стоять перед оркестром, который все время смотрит на часы и ждет, когда уже выходные. Что-то такое, к сожалению, случается и тогда получается неудовлетворительный результат, который приходится либо переделывать с оркестром, либо снова объясняться с художественным руководителем.
Я могу себе представить, что все это дело еще и с финансовой стороны непросто?
ТИЛО ВОЛЬФ: Можно сказать, что с коммерческой точки зрения это полное безумие. Один альбом Lacrimosa стоит огромных денег, слишком больших, если посчитать. Хотя я думаю, музыка – это моя жизнь, я хочу ею заниматься, она делает меня счастливым, и спустя 10 лет все еще продолжает делать. Если бы это не было так, я бы не смог сегодня так свободно писать музыку. Когда я слушаю старые диски, мне интересно, потому что они пробуждают воспоминания, воспоминания о чувствах, поэтому я все еще с удовольствием их слушаю, они ведь все еще нравятся мне и являются частью моей личности и душевной жизни.
Естественно, встречаются места, где думаешь, что с точки зрения техники или музыки ты мог бы сделать это лучше, но на тот момент, когда альбом вышел, он был сделан так, как надо и даже если бы у меня была возможность, я ни одной ноты не поменяю на старых пластинках. Это чудесное чувство, поставить диск, которому более 10 лет, и быть способным радоваться музыке.
На последнем сингле есть ремикс от Zeromancer, как дошло до знакомства с норвежцами?
ТИЛО ВОЛЬФ: Раньше различные группы уже делали ремиксы на песни Лакримоза, от Samael до Secret Discovery и т.д. Для этого сингла мы решили взглянуть, как такая песня, ориентированная на традиционный рок (ударные, бас, гитара) будет звучать, если ее обработает группа, которая относится к совершенно другой области, к электронике, и, хотя и не избегает гитар и не пишет EBM, но все же имеет совершенно иной подход к музыке. Мне очень интересно наблюдать, как другие люди подходят к музыке, так что мы открыто пришли к Zeromancer и спросили, интересно ли им.
Мне понятно, что выпуск альбома Lacrimosa сравнительно дорог, как обстоят дела с нынешними ценами на диски – они справедливы?
ТИЛО ВОЛЬФ: Совсем нет. Проблема в том, что когда появились CD, цены искусственно завышали, потому что лучшее звучание должно стоить больших денег. Мне не кажутся справедливыми цены на диски такого происхождения, с другой стороны, группа без своего лейбла не может сделать революцию, мы можем радоваться, что существуем как инди-группа. Многие новички вообще больше не выходят в продажу, даже когда разрешат продавать свои диски дешевле. Проблема в том, что «большие» не страдают от этих цен, потому что обращаются к аудитории (например, новые Grönemeyer), которая живет в среде, где скорее платят за диски. Маленькие группы и лейблы сильно страдают от этого, потому что у их аудитории не так много денег.
Что насчет внутреннего изменения со времен первого альбома до «Echos» – внешне оно скорее небольшое?
ТИЛО ВОЛЬФ: Когда я начал писать музыку, у меня всегда было больше возможностей выразить свой внутренний мир — через текст, музыку. В этой связи мое внешнее проявление всегда было менее важным. Я, конечно, тщеславен, но это не единственная поверхность, на которую я могу проецировать свой внутренний мир.
Насколько важно в контексте изменений совершенство? Я вспоминаю твои ранние выступления. Ты не всегда был трезвым на сцене, делал небольшие ошибки в тексте и путал строфы.
ТИЛО ВОЛЬФ: Совершенство стало для меня очень важно. Правда, по поводу выступлений нужно сказать, что я был поражен многими вещами. Лакримоза – это не та группа, которая сначала подрабатывала по клубам, и только потом записала диск, напротив, только после того, как я выпустил второй диск, я впервые вышел на сцену и я был поражен, что собралось так много публики, тогда как я думал, что будет человек 20-30. Я тогда бодро и радостно побежал через публику и был поражен, что они внезапно захотели от меня автографов, тогда как я думал, что меня вообще не узнают. Я думал тогда, что они придут на концерт, вне зависимости от того, знают ли они Лакримоза, просто послушать.
Мой второй концерт был у Zillo перед 6000 человек. Я тогда, должен признать, не дорос до того, чтобы выйти перед толпой народа и устроить душевный стриптиз. Я тогда нередко прикладывался к бутылке, чтобы побороть страх. Сейчас, когда я занимаюсь этим больше и дорос до этого, я понял, что сцена больше относится к музыке, чем к моей личности. Живые концерты Лакримоза приобретают все большую самобытность, потому что мы на сцене совершенно иначе подходим к песням.
Была тогда опасность, что успех ударит тебе в голову и ты с этим не справишься?
ТИЛО ВОЛЬФ: И да, и нет, я довольно твердо стоящий на земле человек, что касается определенных вещей, по меньшей мере, что касается ажиотажа. Мне довольно быстро стало ясно, что я такой же человек, как те, кто приходит ко мне на концерт. Это ведь быстро происходит – сначала говоришь себе, что это прикольно, и что ты правда чего-то можешь, а потом вдруг начинаешь считать, что ты больше, чем просто человек. То, что я избежал этого, связано еще с тем, что у меня определенное мировоззрение и определенный угол зрения на себя и своих близких, которые делают такой ход мысли невозможным, даже просто исходя из моей веры. Я очень верующий человек. В вере слово «смирение» ставится очень высоко, а «гордыня» — очень низко. Поэтому такие порывы были быстро похоронены и не овладели мной.
Были ли также люди, которые возвращали тебя с небес на землю, например, семья?
ТИЛО ВОЛЬФ: Не в большой мере. Семья, естественно, оказывала большую поддержку, особенно мой брат, но я не помню такой ситуации, когда он возвращал бы меня к реальности. Я скорее склонен объяснять это все верой и тем, что я через нее получил.
Вера – очень важная составляющая твоей жизни, ты разделяешь свою веру и церковь как институт?
ТИЛО ВОЛЬФ: И да, и нет. Разумеется, есть некоторые церкви, которые нужно отделять от веры. Я вижу в церкви способ практиковать веру и приблизиться к Богу. Но я никогда не скажу, что любая церковь выполняет эту цель.
Как для тебя выглядит Бог?
ТИЛО ВОЛЬФ: В первую очередь, Бог – это любовь. Если мы созданы по образу и подобию Божию, величайшая сила, которой обладает человек – это любовь, и она божественна. Я думаю, когда человек полон любви, он ближе всего к Богу. Все творческое, что есть в человеке, вне зависимости от того, пишет он музыку или текст, или он может выражаться творчески в человеческих отношениях, все, связанное с этим для меня – это часть Бога. Я представляю себе Бога не как личность и не как мужчину с бородой. Бог – это дух, любовь, и в нас очень много божественного.
Ты молишься?
ТИЛО ВОЛЬФ: Да.
Это личные беседы с Богом или просьбы (тут мне самому мой вопрос показался слишком личным, и я хотел взять его обратно)?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я могу коротко на него (вопрос) ответить, хотя он и личный, но все же совсем коротко. Это во многом благодарность, во многом просьба. Иногда это просто разговор, простое «излияние души». Я молюсь и перед каждым выходом на сцену и считаю возможность писать такую музыку даром Божиим, милостью Божией, и за это я тоже его благодарю.
Хотя ты очень верующий человек, вера в твоих текстах играет второстепенную роль?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я исхожу не из желания рассказать всему миру о моей вере. Она действительно пронизывает все в моей жизни и многие мысли, которые приходят мне в голову, находят обоснование или берут свое начало из веры, но я вовсе не хочу подавать Лакримоза как христианский метал или христианскую готику. Я не хочу выходить и проповедовать Христа.
Твой основной фанклуб относится к готике или металу, это проблема с точки зрения твоей веры? (некоторые относятся к христианству скорее отрицательно)?
ТИЛО ВОЛЬФ: Для меня это абсолютно не проблема. В жизни столько вещей, которые, казалось бы, трудно совместить. Для меня готика и моя вера не исключают друг друга. Я часто замечаю в разговорах, что люди, которые относятся к сцене, и не относятся к христианской вере, находят интересным и замечательным, когда кто-то думает в таком направлении или часто об этом говорит, потому что кроме них на этой сцене присутствуют скорее сатанистские движения.
Текущая ситуация в Германии не очень позитивная, предстоит война в Ираке. Насколько тебе помогает вера в таких случаях?
ТИЛО ВОЛЬФ: Очень помогает, поскольку я такие поступки людей не могу и не имею нужды принимать жутко серьезно. Я не боюсь смерти и не боюсь, что кончится мир. Естественно, я бываю очень озабочен, как можно слышать на альбомах типа «Fassade». Но я, в связи с моей верой, — не тот человек, которого одолевают жуткие страхи перед будущим, потому что в принципе ни насилие, ни встречное насилие ни к чему не приведут. Если взглянуть в историю человечества, наша культура и так, и так обречена на гибель. Мы часто оглядываемся на древние культуры и говорим, что они зашли довольно далеко, в каких-то вещах даже дальше, чем мы, и все же они погибли.
Когда-нибудь люди будут читать учебники по истории и говорить, мол, западная культура, то есть, наша нынешняя культура, была интересной, делала хорошие попытки, но стоит обратить внимание, что они никогда не останавливались, заметив, что движутся к концу. Я не думаю, что у нашей нынешней культуры есть будущее, и верю в то, что написано в Библии, что миру придет конец, и он недалек.
Как будет выглядеть этот конец?
ТИЛО ВОЛЬФ: В принципе, так, как он описан в Библии, Иисус второй раз придет на Землю и призовет людей, души, которые отвернулись от него. Это как в отношениях. Парочка, она его любит, но он постоянно ее отталкивает и говорит, ты мне не нужна в моей жизни. И однажды она говорит, окей, тогда давай поставим точку, ты пойдешь своей дорогой, я пойду своей. Бог любит людей, они его творения, он еще держит протянутую руку и говорит, вы можете пойти за мной, мое сердце открыто, но однажды наступит тот день, когда он опустит руку. И в этот момент человек будет предоставлен самому себе и не сможет долго управлять этим миром.
Нет такой возможности, что Бог прямо сейчас вмешается и попытается изменить человека?
ТИЛО ВОЛЬФ: Он даровал человеку свободную волю, и если он вмешается, он нарушит дарованную им свободную волю.
Но не чушь ли это, когда в Библии значится «возьмите Землю себе в подчинение»?
ТИЛО ВОЛЬФ: Это ведь не значит, что люди должны разграбить Землю, а значит, что у них есть набор вещей, с которых они могут получать выгоду. Например, древесина, с ее помощью можно делать тепло, мебель, можно на ней жарить, но не загонять же всех кур на птицефабрики, пока они сами не начнут друг друга резать, тогда уж добывайте больше яиц, чтобы получить наибольший оборот.
То есть, ты думаешь, что человечество эти строки поняло совершенно неверно?
ТИЛО ВОЛЬФ: Абсолютно.
Существуют интервью, который делать одно удовольствие, и оба интервью с Тило относятся к таким. Он найдет каждому голубку свою горлицу, и, наверное, относится к тем редким людям, которые 25 лет назад смогли бы объяснить мне теорию множеств. Более того, он бы сделал это так, что я вложил бы в это всю свою энергию. Я благодарю Тило от всего сердца за искренние ответы на не всегда простые вопросы, и желаю ему всего мыслимого добра, не важно, какими силами.
2003, amboss-mag.de
Перевод — Юльхен Глазова специально для Lacriwelt Russia
This page is also available in: Английский