Готический дуэт из Швейцарии Лакримоза в третий раз прибыл в Россию, чтобы отыграть концерты в Москве, Санкт-Петербурге и Краснодаре. «Ровесник» встретился с вокалистом и основателем Лакримоза — Тило Вольфом и клавишницей Анне Нурми за несколько часов до их выступления в московском ДК имени Горбунова, поговорил о Joy Division, классической музыке и фильмах Стэнли Кубрика.
Уже чувствуете себя в Москве как дома?
ТИЛО ВОЛЬФ: Определенно! Теперь мы знаем публику — публика знает нас. Мы как старые приятели.
Как принимают вас русские фанаты?
ТИЛО ВОЛЬФ: Всегда очень активно: они умеют и громко подпевать и молча слушать. В обоих случаях это выражение их эмоций, за что мы их и ценим.
Начиная с альбома «Elodia», вы активно экспериментируете с классикой. Думаете, готика ближе к симфонической музыке?
ТИЛО ВОЛЬФ: Отнюдь. Когда мы только начинали экспериментировать со звучанием в 1994 году, классическая музыка совсем не пользовалась популярностью у слушателей. Даже сейчас, когда я говорю, что хотел бы включить элементы классики в музыку Лакримоза, все сильно удивляются: с их точки зрения, вместе со стилем нам придется поменять и аудиторию. То же было, когда мы экспериментировали с «металлом»: люди только крутили у виска, типа мы — психи, что так делаем, но моя цель — играть музыку, которая в первую очередь устраивала бы меня самого. Я сам хочу стать своим главным фанатом. Например, я не знаю группы, которая играла бы тяжелую готику на симфонической основе. Ну и ладно, я сам ее создам.
Почти три года прошло с момента выхода вашего последнего альбома «Lichtgestalt». Вам всегда требуется так много времени, чтобы собрать материал для нового диска?
ТИЛО ВОЛЬФ: У многих групп этот процесс проходит проще и быстрее: они собираются в студии, записывают альбом и тут же его выпускают. Для нас творчество — часть повседневной жизни, а не работа. Бывает, я встаю утром, иду чистить зубы и напеваю какую-нибудь мелодию, сажусь за фортепьяно и начинаю ее наигрывать. Смотрю на часы: уже 4 часа дня, а я до сих пор не позавтракал — всё сочинял.. А бывает 3-4 недели вообще ничего не пишу: то времени нет, то дела какие-то. Я даже сейчас не могу назвать точную дату выхода альбома. Мы начали работать над ним еще в прошлое Рождество. Возможно, в этом году диск не будет готов.
Планируете сделать его в симфонической обработке?
ТИЛО ВОЛЬФ: Да.
Так любишь классику?
ТИЛО ВОЛЬФ: Да, я обожаю классическую музыку!
АННЕ НУРМИ: Это часть тебя.
Кто твой любимый композитор?
ТИЛО ВОЛЬФ: Вольфганг Амадей Моцарт. Отчасти из-за его «Реквиема». Когда я только начинал сочинять музыку, Моцарт был одним из тех композиторов, в чьем творчестве я черпал вдохновение. Название «Лакримоза» также было позаимствовано из «Реквиема». Когда я сделал первую демо-запись, мне не захотелось подписывать ее своим именем, поэтому я взял название самой моей любимой части «Реквиема».
Когда я слушала ваш альбом 2003 года «Echos», по мелодике он мне показался близок к русской традиции. Мне это только показалось или влияние действительно имело место?
ТИЛО ВОЛЬФ: Показалось (смеется).
АННЕ НУРМИ: Иногда такие вещи получаются неосознанно.
ТИЛО ВОЛЬФ: Кстати, к разговору о России: мои поздравления с победой на «Евровидении»!
Спасибо!
ТИЛО ВОЛЬФ: Насчет музыки: меня всегда привлекали музыкальные традиции восточноевропейских и скандинавских стран. Моя б воля, я бы цельными днями их изучал.
Не знало, заметили вы или нет. Но большая часть групп, играющих тяжелый «металл», родом из Скандинавии. Интересно, почему?
ТИЛО ВОЛЬФ: Кстати, это любопытно. «Металл» действительно очень распространен в Скандинавии: и по телевизору, и по радио круглыми сутками. Я думаю все дело в том, что северный народ по природе своей более закрытый. Выражать свои чувства посредством тяжелого рока ему проще. Наверное, поэтому Лакримоза больше слушают в южных странах, чем в северных, ведь мы играем очень эмоциональную музыку.
АННЕ НУРМИ: Я из Финляндии и могу с полной ответственностью заявить, что финны действительно боятся открыто выражать свои чувства. Не стану отрицать, они делают качественную рок-музыку, но она неэмоциональна.
ТИЛО ВОЛЬФ: Музыка — это язык, а в любом языке есть диалекты. Видимо, те группы предпочитают пользоваться только одним диалектом, то есть играть тяжелую музыку.
К вопросу об открытом выражении чувств: ваш обильный макияж и черные костюмы — это не попытка спрятать свои истинное «я»?
ТИЛО ВОЛЬФ: Я и по улице хожу в том, в чем сейчас сижу. Единственное отличие: в обычной жизни я не пользуюсь тушью для ресниц (смеется).
АННЕ НУРМИ: Большинство наших сценических костюмов я сшила сама. Для меня это еще один способ передать свое внутреннее состояние. Я как бы изъясняюсь на языке одежды.
Как давно ты занялась дизайном одежды?
АННЕ НУРМИ: Очень давно. Я начала шить еще в школе. Мне тогда захотелось создать свой индивидуальный стиль.
Как отнеслись учителя к твоим нарядам?
АННЕ НУРМИ: Абсолютно нормально… Правда, к выпускным классам мои наряды стали еще более экстравагантными (смеется).
Писали когда-нибудь музыку к фильму?
ТИЛО ВОЛЬФ: И да, и нет. Однажды мне предложили написать саундтрек к одному фильму ужасов. Я хотел сделать трэк симфоническим, а продюсерам фильма была нужна электроника. Я сказал: «Знаете, электроника не совсем моя тема. Хотите — я могу написать оркестровую музыку». В итоге получилось что-то, что не устраивало ни меня, ни их. Наш гитарист Ян Питер в свое время много писал для фильмов, так что он раскрыл мне некоторые секреты кухни саундтреков. Как музыкант ты зависим от желания режиссера или продюсера. В принципе, мне было б интересно попробовать себя в качестве композитора в фильме: меня привлекает сочетание картинки и музыки.
АННЕ НУРМИ: Тогда тебе придется сначала снять свой собственный фильм (смеется).
ТИЛО ВОЛЬФ: Точно. Если я напишу когда-нибудь саундтрек, то только к своему фильму.
О чем же будет этот фильм?
ТИЛО ВОЛЬФ: В основу сюжета, скорее всего, ляжет один из моих рассказов. Это будет что-то глубоко эмоциональное: романтика и катастрофа в одном лице. Представь: ты смотришь фильм и думаешь: «Боже, какая прелесть!» И вдруг происходит что-то, что ввергает тебя в настоящий шок. В этом смысле мне всегда были интересны работы Стэнли Кубрика. Он мастерски играет с чувством гнева. Взять хотя бы его «Заводной апельсин»: главный герой Алекс — отвратительный парень, 100-процентный подонок. Но когда его наказывают, ты проникаешься к нему сочувствием, тебе даже кажется, что с ним обошлись несправедливо. К концу фильма все возвращается на круги своя: Алекс становится прежним. По мере развития фильма режиссер встает на сторону злодея. И это интересно.
Назови самую, ни твой взгляд, аутентичную готическую группу?
ТИЛО ВОЛЬФ: Пару лет назад я бы легко мог дать ответ, а теперь затрудняюсь. Многие из старых групп собираются снова и этим все портят. Единственная группа, которой реюньон не светит, это Joy Division (смеется). Вот, пожалуй, их я и назову, хотя это спорный вопрос. Многие считали Joy Division поп-группой, какой они, в сущности, никогда не являлись. Сейчас, например, коллективы, типа Coldplay, любят заявлять; «Огромное влияние на нас оказали Joy Division!» А Coldplay играют поп, то есть, следуя их логике, Joy Division — это поп.
Но и готика Лакримозы далека от готики Joy Division…
ТИЛО ВОЛЬФ: Да, мы сильно отличаемся по музыке, но у нас общая концепция. Joy Division — первая рок-группа, которая стала писать песни о человеческих чувствах. Их баллады были глубоки и чувственны. То же делаем и мы, так что между нами есть определенное сходство…
2008 (с) Ровесник, Евгения Прохорова